Признаки начинающегося кризиса появились еще в 1988, когда конькобежный турнир в Калгари впервые был перенесен под крышу. Преимущество тех, кто регулярно тренировался на крытых катках, было еще не столь явным. По крайней мере обладатель двух золотых наград швед Томас Густафссон говорил, что не видит большой разницы между старыми и новыми дорожками. Но наши конькобежцы уже тогда начали смекать, что дело худо, и решительно требовали от государства строительства искусственного катка. Шестикратный чемпион мира по спринтерскому многоборью Игорь Железовский даже сожалел вслух: «Ну вот, опять завоевали медали, и наши руководители решат, что все у нас хорошо».
Сам Железовский, собравший за свою блестящую карьеру все возможные награды, так и остался без золотой олимпийской медали. Причиной этому он, уже будучи спортсменом сборной Белоруссии, видел как раз в отсутствии возможности готовиться на крытых катках.
В 1992 году нашу Объединенную команду ждал провал. Ни одной олимпийской медали! Вообще ни одной. Начавшиеся вслед за этим кадровые перестановки в Союзе конькобежцев России выдвинули на руководящий пост Владимира Комарова. От него все ждали реанимации того, что еще вчера составляло наши почет и славу. И стоит заметить, что в период с 1993 по 1998 годы некоторый подъем результатов был, что называется, налицо. Сергей Клевченя два года подряд (1996, 1997) выигрывал чемпионаты мира в спринте. На отдельных дистанциях победителями чемпионатов мира становились тот же Клевченя, Светлана Журова, Александр Голубев, Светлана Федоткина. Более того, на Играх в Лиллехаммере российские конькобежцы собрали целых пять медалей, две из которых – золотые (Светлана Бажанова и Александр Голубев).
Во время вручения в Кремле государственных наград героям Лиллехаммера Борис Ельцин спросил старшего тренера сборной России Валерия Муратова о том, что нужно для конькобежного спорта в России. «Все, - ответил Муратов, - у нас ведь ни одного катка не осталось». - «Как так, - искренне изумился первый российский президент, строивший катки еще в бытность свою главой Свердловского обкома, - не может быть!» Изумление первого лица государства растворилось в пламени политической борьбы следующих президентских выборов. О коньках вновь успешно забыли.
В самый канун Олимпиады в Нагано мировой прогресс нанес, как казалось, смертельный удар по едва сводящему концы с концами российскому конькобежному спорту. Коньки-клэпы или «шлепанцы», позволявшие увеличить КПД спортсмена на 30-40%, стали ударом в спину для многих наших скороходов.
Вспоминает лучшая конькобежка России на коротких дистанциях Светлана Журова.
- Мы готовились тогда в Инцеле. Без своих катков кое как выживать удавалось, тем более что правительство Москвы обещало сразу после Игр-98 построить крытый каток в Москве. Так и рассчитывали – этот цикл докатаемся «через не могу», а к следующей Олимпиаде будем готовиться в нормальных домашних условиях. И тут из Калгари приходит сообщение о настоящем обвале мировых рекордов. Результаты, показанные там, превышали лучшие наши достижения на порядок. Лемей Доан на 500 метрах бежала быстрее меня на 3-4 секунды. Мы были в шоке.
Оправиться от шока никто толком так и не смог. На некоторых дистанциях удавалось пробиться в десятку и это казалось полным крахом. Вспоминая 1948 год, можно было подумать, что теперь на конькобежный спорт в стране вновь «обратят пристальное внимание». Но время на дворе стояло другое. В тот же год грянул дефолт, и о строительстве в Москве крытого катка все успешно забыли. Сильнейшие российские конькобежцы: Вадим Саютин, Александр Кибалко, Светлана Журова – подались в зарубежные клубы. Окончательно запутавшееся в поисках выхода из ситуации руководство СКР махнуло рукой на стратегические планы и работало уже лишь над тем, чтобы как-то держать на плаву сборную.
"Газета.Ru"
|
|
